затекать. Монстр не останавливался ни на секунду, вся кора метра на четыре в высоту была сорвана. Дубок ощутимо подрагивал, но пока держался. Может до вечера простоит? А там что? Не успокоится же, не уйдет, и не поможет никто. От перспективы ночевать на качающейся ветке похолодели ладони. Надо самой выбираться.

Лена попыталась устроиться поудобнее. Увидев шевелящуюся добычу, монстр с особой силой врезался в ствол. Дерево тряхнуло, Лена качнулась и выронила бутылку с живцом. Зверюга вцепилась в упавшую бутылку, мигом растерзала и вернулась к методичной обработке дерева.

Еще через пару часов стало совсем не весело. К лотерейщику прибыло подкрепление, пара бегунов выскочили из-за деревьев и счастливые присоединились к осаде. От коллективного урчания ноги стали ватные, в горле зашкребуршало. Надо живца срочно, мозги мгновенно отключаться начнут.

Лена с тоской посмотрела на остатки упавшей бутылки. Стоп, коньяк есть, спораны есть. Живца прямо тут нацедить можно. Аккуратно уперлась спиной в ствол, вытащила пробку и засунула в бутылку элитного пойла три кругляша. Встряхнула и убрала в рюкзак, растворяйтесь родимые.

Дерево постепенно утончалось, верхушка начала раскачиваться сильнее, Лене пришлось спуститься ниже. Беснующиеся монстры при виде близкой жертвы возбудились не на шутку. Один из бегунов перестал бестолково колотиться о ствол, обхватил его корявыми когтями и полез, оттопыривая задницу.

Лотерейщик несколько мгновений тупо наблюдал, потом ревниво заревел, смотреть, как добыча достанется более слабому было выше его сил. Разбежался, запрыгнул товарищу на спину и растерзал в один миг. Минус один. Наступило затишье. Тварь решила серьезно перекусить, подтянула к себе бывшего товарища, начала отрывать здоровенные куски, давилась, проглатывая вместе с костями. Второй бегун облизывался, но терпеливо стоял в сторонке. Ага, вот так зарождается свита.

Тоскливая мысль заворочалась, сейчас подзакусят и с новой силой. Максимум час еще дерево выдержит и все, кушать подано. Наблюдать как крупный монстр пожирает более мелкого для трезвого женского ума было выше сил. Надо отвлечься, делом заняться.

Лена принялась готовиться цедить живец, когда само существо вопило — все бесполезно.

Второй емкости нет. Сойдет целлофановый пакет. Вставила в горлышко последнюю сухую прокладку, перевернула бутылку, подвязала снизу пакет, прикорячила конструкцию к ветке запасными стрингами. Закапало. Красиво. Бесконечно можно смотреть, как отчим говаривал, на две вещи — как булькает гидрозатвор и как капает из узла отбора.

Лена осторожно сделала первый глоток. Огонь пронесся по пищеводу, мигом прогнав усталость и прояснив мыли. Грамм триста на три спорана, ядреный живчик, для последних моментов жизни в самый раз.

Картина внизу поменялась. Лотерейщик наелся, сытно рыгнул и отвалился с переполненным брюхом. Бегун осторожно подошел к остаткам и косясь на старшего потянул кишку. Старший кивнул благосклонно, сделал кружок вокруг дерева, отбежал в сторону, разогнался и с такой силой врезался в ствол, что дубок затрясся как молоденькая рябинка. Лена удержалась чудом, бутылка, привязанная эластичными трусами тоже. Пакет с живцом сорвало и унесло вниз, расплескало по веткам, оставляя аромат дорогущего коньяка. Лена с тоской проводила его взглядом.

— Да что бы вы лопнули, твари, обосрались и лопнули. А потом полюбили друг друга и снова лопнули.

Посмотрела на бутылку, жидкости внутри не осталось, только слой хлопьев. Ядовитых хлопьев. Стоп! Неясная надежда всколыхнула. Заставить бы вас эту дрянь сожрать. Читала же и для рейдеров, и для зараженных яд. Гефест вон, крутой, как терминатор, а от пары глотков под стол. А как заставить, что они дебилы гадость жрать. Замаскировать? Чем? Кровью. Где кровь взять? Взгляд сам уперся в штаны между ног, напоминающие переполненный памперс.

Как только Лена достала стопку мокрых прокладок, лотерейщик завыл и начал биться об ствол так, что он него полетели цепки размером с собачью будку. Позабыл урчание, завыл протяжно, как делали от голода далекие предки.

Лена трясущимися руками вынула пробку, намазала на прокладку щедрый слой, сделала скрутку.

— Ну песик, апорт, лови гостинец.

Подарок шлепнулся на землю. Две твари не секунды не раздумывая ринулись на него с двух сторон. Бегун зарычал и впился зубами старшему в лапу, несмотря на звание и знаки различия. Лотерейщик такого нахальства не потерпел, одним движение голова бунтовщика свернулась на бок и повисла на лоскутах шкуры. Во как продрало, всю субординацию похерили. Лотерейщик проглотил гостинец и сожрал вдогонку пару ведер земли, взрыхляя ее когтями.

— Что, понравилось угощение? Молодец. Будешь хорошо себя вести, еще дам. Покрутила на языке слово — дам, дам. Не тебе точно не дам, у тебя и любить то нечем.

Минут через двадцать движения монстра замедлились, стали хаотичными и рваными. Он начал трясти головой, покачиваться, драть дерево не так уверенно. Наконец тварь прыгнула последний раз, хрюкнула, упала на спину и задрыгала лапами, как будто плывет на спине. Шея дернулась и застыла под неестественным углом.

Лена мигом спустилась, проверить, на сколько монстр вырубился конечно хотелось, но ясно что не сегодня. Подняла лапу, отпустила — конечность упала как ватная тряпка. Мигом подобрала острую щепу длиной в локоть. Примерилась в желтый немигающий глаз, зрачок подрагивал пышущий холодным бешенством. А тварь то в сознании похоже, понимает все. Надавила, глаз лопнул, брызнул вонючей дрянью, заколотила щепку тяжелым камнем по самые помидоры. По телу прошла вялая судорога, второй глаз остекленел и подернулся мутной пленкой.

Лена спустилась к вонючему болоту, брызнула в лицо. Прямо очередное дежавю, также у болота, без сил и после победы над нехилой жутью. Скинула мокрые грязные брюки. Стирать от крови бесполезно, во всех пособиях ясно написано. Кровь твари чуют так, что никакой химией не отмыть.

Закинула штаны на середину болота. Предмет гардероба раскинулся на ряске, как москвич на турецком пляже. Притопить что ли? Поискала глазами камень.

Деревья раздвинулись. Очередной монстр вылетел как смазанная жиром молния, одним движением перепрыгнул через девушку, плюхнулся в болото и вцепился пастью в плавающие штаны. От нырнувшей твари хлынула грязевая волна, окатила с головой, и плеснулась еще метров на двадцать. Размеры монстра впечатляли, если прошлый рубер был как упитанный автомобиль, то этот был раза в полтора крупнее. Броневые пластины встопорщились, насмерть перепугав всех окрестных лягушек. Тварь заурчала, по оскаленной морде пошли лиловые всполохи.

Монстра, не отпускающего многострадальный камуфляж, сразу потянуло вниз, начало засасывать грубо и бесповоротно. Боролся он достойно, работал лапами от души, если бы это было молоко, сбила не просто масло, а, готовый, творог, йогурт и глазированные сырки. Обманчивая и коварная стихия побеждала. Несмотря на судорожное дерганье, через десяток минут наружу торчал кончик носа, пускающий пузыри и передние лапы. Все-таки жалко монстрика.